Под стук колес

Россия, Россия... Просторы без края.
И тучи, и дождь, зарядивший с утра.
В просветах пылающий диск догорает,
Как пламя на углях большого костра.

Там – дальнего леса чернеющий контур.
Тут – ближних зеленых кустов бахрома.
Зеленые плесы по-над горизонтом
И в ночь погружающиеся дома...

Здесь всё – от церквушки до колышка – мило:
Поляны – и речки зеркальная гладь.
Родная, навек ты меня наградила
Желаньем за всё это душу отдать.

И где б ни жила – слышу голос кукушки,
Как голос из детства, прабабушек зов,
Щемящую тишь нежилой деревушки,
Кипучую жизнь первозданных лесов.

Россией дышу – и не жить мне иначе.
Прими мои крохи, родимая Русь.
Отдам всю себя я – и стану богаче,
Поскольку с тобою я соединюсь.

Ольга Альтовская

Вечное

Предвесенье. Воздух солнечен и гулок.
Мир февральский ослепителен и гол.
Все в сиянье: и заплаканных сосулек
Перевёрнутый стеклянный частокол,

И просветы между серыми домами,
И клубящиеся птицы в вышине…
Как-то стыдно, что ревнивое вниманье
Обращала я в себя, а не вовне.

Что во мне? – Всего лишь тени, отраженья,
Только призраки, подобья, миражи
И таинственного снежного круженья,
И доверчиво струящейся межи,

И дорог, и трав, и ветра, что остудит
Зряшный пыл, чтоб шевельнулось в глубине:
Пусть бессмертное бессмертным и пребудет,
Так ли важно – без меня или при мне ?

Страшно сгинуть и до срока всё покинуть –
Но пока со мною эта благодать,
Мне суметь бы всё неглавное отринуть –
А главнейшее – сберечь и передать.

Не затем ли я детей своих взрастила,
Чтоб т о оберегало их от зла,
Из чего душа явилась, проступила,
Из чего произошла, произросла.

Пусть забудутся тщеславные замахи,
Канет суетность – и, сущность оголя,
Пусть останутся клубящиеся птахи
И страдальческая кровная земля.

Любовь Сирота